— Если бы Вы были животным, какое бы это было животное?
— Я хотел бы быть змеей.
— Как строились Ваши взаимоотношения с Гуруджи?
— Это началось с его книг. Я нашел книги Дхирендры Брахмачарьи в книжном магазине, в Швейцарии. Я тогда был не совсем здоров и искал что-нибудь, что могло бы помочь. И когда я увидел книгу «Йога Сукшма Вьяяма», я начал ее читать, и прочел, что с помощью этих практик можно избавиться от некоторых проблем и болезней. Это была первая книга по йоге, которую я держал в руках, и в ней очень четко говорилось: чтоб добиться этого делайте так, а для того – так. И еще, мне понравился человек на фотографии. Я подумал: он похож на настоящего йогина. В-общем, я купил эту книгу и начал по ней свою практику. И каким-то образом я почувствовал мощное действие этой практики. Буквально через месяц-два мне показалось, что моя жизнь стала как-то меняться. Когда я начал эту практику с Йога Сукшма Вьяяма, у меня появилось какое-то внутренне понимание того, как делать некоторые вещи, не описывавшиеся в книге. Я начал выполнять такие упражнения, как Ганеша крийя и другие, которых в книге не было. И я чувствовал как бы изнутри очень сильный голос, говоривший мне делать то или это. И вот тогда, это был 1979 год, этот внутренний голос, становившийся все сильнее, указал мне, что я должен ехать в Африку. Он говорил, что в Африке спит сила мира, и я подумал, что Африка – как Муладхара чакра внешнего мира. Я поехал туда, и, вернувшись в Швейцарию, решил узнать больше о йоге.
— Как долго Вы были в Африке?
— Я был в Африке… О, это очень долгая история. Я провел там много времени, почти год. Африка – это совсем другая история. Но это было важно для меня. Каким-то образом в Африке я понял, что хочу продолжать практику йоги. А через некоторое время, в Швейцарии, у меня не было денег… Не было ни денег, ни работы, ничего… И я решил, что хочу стать йогом. Я работал разносчиком газет, всего час в день, это давало мне около пятисот долларов в месяц, и этого было достаточно для дешевого проживания в Швейцарии. Все остальное время я посвящал практике йоги. Затем, где-то в 1982 году… Вы знаете, все мои старые друзья, они всегда хотели, чтоб я вернулся. В основном они курили гашиш, слушали рок и так далее, к этому времени я уже отказался от такого образа жизни. И однажды ночью я не мог решить, вернуться ли мне к моим друзьям или действительно становиться на путь йоги. И той ночью я решил стать брахмачарьей. Я прочел в «Хатха Йога Прадипике», что тот, кто хочет учиться йоге, должен отказаться от женщин. Я решил не иметь отношений с женщинами и хотел попробовать сдерживать все свое семя внутри тела. И той ночью произошло нечто очень странное. У меня на стене висел портрет Дхирендры Брахмачарьи. Я был абсолютно трезв. Я смотрел на портрет и мысленно задавал вопрос: делать мне это или нет? И вдруг портрет ожил. Это было очень странно, неописуемо. Он не говорил, но будто шевелился, и было такое ощущение, что некий голос изнутри говорил со мной. Портрет Дхирендры Брахмачарьи был очень красивый, его глаза как бы излучали свет. Я вижу эти лучи света, и один такой луч бьет мне в сердце. Это было очень сильное и чудесное чувство, я был очень взволнован, конечно. Я не мог заснуть, и на следующий день… Среди старых друзей у меня был один лучший друг, и мне хотелось пойти к нему и рассказать ему об этом происшествии, и утром, у него в комнате, когда я начал говорить, я заметил, что при каждом движении тела я чувствовал что-то внутри. Что-то, чего я не чувствовал раньше. Это было странное и очень приятное ощущение. И я не стал говорить с тем человеком, а пошел домой и начал заниматься йогой. В практике я понял, что должен беречь это чувство, уделять ему внимание. Это было очень хорошо – я мог сконцентрироваться на чем-то внутри, и всей своей практикой старался усилить это. Я знал, что Дхирендра Брахмачарьи будет учить меня, и через несколько лет, это было в 1988 году, у меня было достаточно денег для поездки в Индию. До этого я иногда писал Дхирендре Брахмачарьи, но ни разу не получил ответа. Я даже не знал, получал ли он мои письма, потому что я писал на адрес ашрама Брахмачарьи, указанный в книге. А однажды, в 1986 году, почтальон принес большую посылку. Внутри были только книги. Книги Свамиджи, Йога Савидья, Йога Сукшма Вьяяма, Хатха Прадипика, Йога-Сутра Патанджали, Бхагават-Гита… Я был очень счастлив, стал читать их, а через два года, поехав в Индию, я даже не знал, где живет Свамиджи. Но перед выездом я читал интервью в индийской газете с некоторыми фотографиями, и на одном фото был его дом в Нью-Дели, его частный дом, и у меня был адрес. И по прибытии, ночью, около трех часов, я сел в такси в аэропорту Индиры Ганди и поехал по этому адресу. Конечно, когда я приехал, в окнах дома было темно, двери были закрыты. Я позвонил, и к воротам подошел старик. Он сказал, что они ждали меня. Он провел меня в комнату, сказал, что это моя комната, и что я должен подождать несколько дней, пока приедет Свамиджи. А примерно через неделю Дхирендра Брахмачарьи приехал из Бомбея. Первый раз я увидел его с балкона своей комнаты. Во внутренний двор въезжал белый Мерседес-Бенц с затемненными стеклами. Открылась дверь, и я увидел ногу в тяжелой деревянной сандалии. Он был весьма высок. Он вышел из машины, которую вел сам. Увидев его с балкона, я немного испугался: он выглядел очень суровым, очень серьезным. Когда он поднимался в дом, я был в своей комнате и слышал, как громыхали, приближаясь, его деревянные сандалии. Затем он вошел в свою комнату, дверь закрылась, и в течение нескольких следующих дней я его больше не видел. Конечно, я хотел встретиться с ним. И, раз нужно было ждать, я начал практиковать у себя в комнате. А через несколько дней тот старик пришел и сказал, что Гуру хочет меня видеть. Когда я впервые вошел в его комнату, я увидел, что у Свамиджи не было кровати – была просто деревянная доска, на которой было что-то вроде ковра, и там он спал и практиковал.
— В комнате ничего больше не было?
— Нет, был один большой телевизор, около пяти телефонов разных цветов – красный, черный, белый, зеленый, и была большая статуя Ганеши на телевизоре. Телевизор был большой, и статуя была большая. У Свамиджи все было большим: его машина, он сам, его дом… Он любил большие вещи. Он был немногословен. Сказал, чтоб я сел, и что он хотел бы измерить мой пульс. Я протянул ему руку, и он слушал мой пульс. Я не знал, зачем… А потом он вдруг попросил принести то, что я привез с собой. У меня было кое-что для приготовления чая: разные специи в маленьких коробочках – в Швейцарии я начал сам готовить чаи из разных трав. И вот он сказал, чтоб я принес эти травы. У меня было много, около двадцати, разных трав и специй. Он начал их пробовать – брал немного из коробочки, иногда говоря «хорошо», а иногда выплевывая. И я понял, что мне не следует использовать те травы, что он выплевывал. А потом он сказал, что рад видеть меня. Я привез ему баночку меда из Швейцарии и сказал, что в Швейцарии – лучший мед. Он посмотрел на этот мед и позвал того старика. Старик пришел, неся огромную бутыль меда – килограмм на 30-40, он едва мог ее нести. Мед был с сотами. Он попросил, чтоб я попробовал швейцарского меда, того, что я привез, — я попробовал и сказал, что он вкусный. Тогда он предложил мне попробовать мед, принесенный стариком. Я попробовал – это было очень-очень вкусно! Я никогда не пробовал ничего вкуснее! Я спросил, откуда этот мед, и он ответил: «из Манталая». Затем он отправил меня практиковать в Манталай, и я все пытался найти там такой мед – я расспрашивал фермеров, людей в магазинах, на рынках… Они приносили мед, но он не был таким вкусным. Когда Свамиджи умер, я подумал, что он хотел показать мне сладость, которую он хотел дать мне, показать, насколько велика была та сладость. Вот так строились наши взаимоотношения. Когда я встретил его в Нью-Дели, он сказал, что не чувствует себя счастливым. Все его ашрамы были закрыты. Это было в 1988. Дхирендра Брахмачарьи закрыл все свои ашрамы в Индии, а их тода было около 20. По телевизору говорили, что он больше не будет преподавать, что он хочет только сам практиковать йогу, чтоб достичь самадхи. Но встретив меня, он сказал мне, что не чувствует себя счастливым, потому что в его жизни было так много учеников, но никто из них так и не стал йогином. Никто из них, говорил он, не практиковал помногу – они занимались чуть-чуть, а потом бросали. А затем он сказал, глядя на меня, что я мог бы стать йогином, если захочу. Конечно, я сказал, что хочу. И он сказал, что будет учить меня, возьмет меня в свои ученики и будет обучать. Я знал и раньше, что он учил меня, еще в Швейцарии. А однажды, в Швейцарии, я подумал, что имя Дхирендра и мое имя, Рейнхард, состоят из одних и тех же букв, и что существует некая связь. А потом я начал практиковать. Это все еще первый вопрос. Об этом можно долго рассказывать. Он был очень хорошим учителем…
— Почему, при всем многообразии выбора, Индира Ганди выбрала Брахмачарьи своим врачом?
— Понимаете, некоторое время Дхирендра Брахмачарьи жил в Кашмире. Никто не знает, откуда он родом. Одни говорят, он из Бихара, другие – из Кашмира. И никто не знал, сколько ему лет. Некоторые люди в ашраме говорили, что он очень стар, что ему лет 130-150, другие – что ему было лет 70-80, а сам он никогда не называл своего возраста. Он был учителем Неру, первого президента Индии, отца Индиры Ганди. Индира Ганди не имеет отношения к Махатме Ганди. Махатма Ганди из другой семьи. Девичья фамилия Индиры – Неру, она вышла замуж за человека по фамилии Ганди. Я думаю, Неру просто нравился Брахмачарьи. А Индира Ганди была молодой женщиной, она была на празднике в Кашмире (это то, что я слышал, самого меня там не было, конечно) и однажды встретила Дхирендру Брахмачарьи. В то время он был молод и весьма привлекателен и любил ездить верхом. И вот однажды, когда Индира Ганди гуляла в горах, появился всадник на белом коне… Я думаю, она влюбилась в него… Она хотела, чтоб он приехал в Нью-Дели… И вот с тех пор она стала давать ему все – помогала строить ашрамы и т.д. Я думаю, он ей нравился, потому что излучал хорошую энергию. В то время в Индии уже были и другие йогины, такие как Айенгар, Патабхи Джойс, но Дхирендра Брахмачарьи был единственным, кто мог показать определенные результаты, такие как полный контроль своего тела, физиологических процессов и всех чувств: ему никогда не было холодно, он мог повышать температуру своего тела, мог понижать ее. Все остальные могли выполнять какие-то асаны, или еще что-то, но не могли показать ничего другого. Так что я думаю, что Индира Ганди выбрала человека, которого считала настоящим йогином.
— Как сочетается следование традициям с учетом индивидуального подхода? Должно ли строго выполнять все инструкции?
— Это очень сложный вопрос. В йоге, в той традиции йоги, которую я изучал, существуют некоторые четкие правила: чего не следует есть, чего не следует делать. В том, что касается практики, например, асан, говорится: делайте вот так, так и так, но это не так строго, как, например, в йоге Айенгара, где все должно быть полностью в одной четкой системе: поставьте ногу так, руку – так. Понимаете, путь, которым я шел, называется эмпирическим, это путь опыта. У меня были книги Дхирендры Брахмачарьи, и в этих книгах говорится, как выполнять разные асаны, но без указания некоторых тонких моментов. Через некоторое время я узнал, что только от тебя зависит понимание того, что нужно делать: ведь асана – это не просто поза. Сначала это только внешняя форма, но, приняв эту форму, «выстроив» ее, внутри вы можете очень многое сделать. Как я уже говорил, в Швейцарии у меня было это новое ощущение, и теперь, практикуя асаны, я всегда старался обращаться внутрь себя, чтоб найти это ощущение, чтоб оно снова появилось. Так что всегда есть много вариантов, как держать ногу или руку, и каждая асана, на мой взгляд, может иметь множество разных вариаций.
— То есть необязательно строго следовать всем инструкциям?
— Тут есть еще кое-что. Насчет инструкций в Индии говорят (и мой Гуру говорил мне): «Всегда делай то, что говорит тебе учитель, но никогда не делай того, что учитель делает». Тогда я не понимал этого, но позже понял: иногда учителя делают странные вещи, недоступные нашему пониманию. Бывало такое, что я не следовал указаниям своего Гуру, и каждый раз у меня начинались серьезные проблемы.
— Сейчас все учителя дают очень много тонких инструкций, и все к ним очень привязаны. Считаете ли Вы, что ученик должен самостоятельно прийти к определенным тонкостям практики, или все-таки его должен привести к этому учитель?
— Если у вас есть учитель… Без учителя вы не сможете научиться. В начале практики йоги гуру – это самое важное. До того, как я встретил Дхирендру Брахмачарьи, я читал книги, написанные другими известными в Индии людьми, такими, например, как Ауробиндо, Вивекананда, и я мечтал найти своего гуру, настоящего Гуру, ведь все эти люди говорили, что наличие учителя – самое важное, если ты хочешь учиться йоге. И я думаю, что Гуру был той силой, что дала мне эти чувства, эти ощущения. Без него я ничего бы чувствовал, и мне было бы очень сложно практиковать йогу. На семинарах многие люди задают так много вопросов: делать ли мне то, делать ли мне это… Раньше я тоже был таким. Нужен кто-то, кто сможет дать первый совет… Мой Гуру усложнял мою задачу – он был не из тех учителей, кто прямо отвечает на вопросы, разве что иногда, как в случае с травами для чая, — тогда все было ясно. А иногда он хотел, чтоб я пришел к ответу самостоятельно. Отправив меня в Манталай, сначала он сделал для меня что-то вроде расписания: я должен был вставать в 3 часа ночи, омыться холодной водой, затем, часа в 4, согреться пранаямой, потом – практика асан, мудр, пранаям… я должен был заниматься пранаямой четыре раза в день, и для сна оставалось всего три часа в сутки. Еще он написал, когда я должен выполнять ту или иную пранаяму, но я никогда раньше не занимался пранаямой. Он сказал, что я должен ехать в Манталай, и он приедет ко мне. Я поехал туда (это находится высоко в горах, на высоте 2 тыс. метров над уровнем моря) и был там совершенно один, а Дхирендра Брахмачарьи так и не приехал. Через несколько дней я захотел начать свои занятия, и мне нужно было выяснить как все эти пранаямы действуют. Я мог брать книги Дхирендры Брахмачарьи, которые кто-то принес из его дома в Манталае, и начал практику по этим книгам. Я старался все делать как можно лучше, и только позже, по окончании этого периода времени, он сказал мне, как нужно выполнять эти пранаямы. Так я понял, что когда человек хочет чему-то научиться, посредством практики он сможет научиться многому.
— То есть Вы все делали правильно?
— Да, занимаясь пранаямой самостоятельно, я все делал правильно.
— Как сегодня воспринимают йогу Дхирендры Брахмачарьи в разных странах?
— Я думаю, одним людям она нравится, другим – нет, что тут еще скажешь. А знаю одного преподавателя йоги, который написал статью в журнале по йоге, где говорил, что книги Дхирендры Брахмачарьи устарели и уже не актуальны. Некоторые считают, что сегодня нужна современная йога, и появляются люди, создающие новые стили йоги, различные направления. Дхирендра Брахмачарьи не учил «йоге Дхирендры Брахмачарьи», он просто учил йоге – традиционной, настоящей Хатха йоге. Так что, я думаю, людям, которым нравится традиционный путь, понравится и путь Дхирендры Брахмачарьи. Другие, может, предпочитают Пауэр йогу или Аштанга Виньясу, Вийогу…
— Вы считаете себя йогом?
— Нет. Я хотел бы стать им. Мой Гуру говорил, что йогин – это тот, кто достиг Самадхи. Йогин – это тот, кто пришел к единению. А я – наверное, чела или садхака, но стать йогом – это моя мечта, это было бы замечательно.
— Мы должны сами понять, кто мы есть. Даже мой Гуру, я уверен, достиг очень многого. В Хатха Прадипике сказано, что достигший самадхи достигает единства, для него нет больше двойственности. А Дхирендре Брахмачарьи никогда не было холодно – не только во время пранаямы, а вообще никогда. Он прекрасно себя чувствовал в 40-градусный мороз, он приезжал зимой в Россию практически раздетым. Он мог медитировать в пещере в Манталае (прим. переводчика – высоко в горах) в одной набедренной повязке. Так что я думаю, что он, должно быть, достиг самадхи. Но если бы Дхирендру Брахмачарьи спросили, достиг ли он самадхи, он ответил бы отрицательно. Он всегда говорил, что хотел бы достичь этого состояния.
— Но ведь йогин не должен говорить неправду, разве не так?
— Он говорил, что его спрашивали, знает ли он, может ли он описать… может ли он поднять Кундалини, например… Многие люди говорят «да», они даже пишут книги о своем опыте пробуждения Кундалини. Но Дхирендра Брахмачарьи всегда говорил, что знает об этом совсем немного, но что он пытается, работает над этим, вот и все. Он был очень скромен и никогда не считал себя кем-то большим и важным.
— Но при этом у него было два самолета!
— Да, у него было два или даже три самолета, ну и что? Он любил летать! Он мог ездить на велосипеде, мог управлять любым автомобилем, бульдозером, а мог летать на самолете. Зато он не очень хорошо читал. Что тут скажешь? Ему это нравилось… Один самолет ему подарили какие-то французы, второй – американцы… А я хотел сказать, что он никогда не строил из себя важную птицу. А однажды, в Манталае, он получил приглашение на встречу с очень влиятельными политиками, на которой присутствовал даже Махараджа, несколько губернаторов… Иногда в Манталай приезжала на праздники Индира Ганди… А в тот день, когда приехали все эти важные люди (например, Махараджа – он ведь был король) я был в Манталае. Заходя в комнату, все эти люди приветствовали друг друга, но когда вошел Дхирендра Брахмачарьи, все встали – даже Махараджа и губернаторы – и поклонились ему, все. Так что я думаю, даже в их глазах он был очень могущественным. Многим он не нравился из-за своего влияния на Индиру Ганди, но они не могли ничего сделать. Они часто пытались навредить ему – хотели засадить его в тюрьму, отобрать его ашрамы, подавали на него в суд, обвиняя в растрате правительственной казны, но никому никогда не удавалось навредить ему – ни посадить в тюрьму, ни еще каким-либо образом. Его это не беспокоило, это не имело значения для него – он понимал бесплодность этих попыток.
— За месяц до своей гибели он предсказал это событие. Расскажите об этом, пожалуйста.
— Дхирендра Брахмачарьи погиб 9 июня 1994 года. Я был тогда в Швейцарии, и один мой друг (этот человек сделал мне мою первую татуировку) прислал мне короткую статейку из журнала «Тайм» о том, что Дхирендра Брахмачарьи разбился на самолете. Примерно через месяц мне удалось поехать в Индию, и там одна женщина, управлявшая ашрамами в Нью-Дели, миссис Мала, рассказала, что перед гибелью Дхирендры Брахмачарьи ей приснился сон – дня за три до его гибели ей снилось, что в ашраме Нью-Дели разбился самолет. Сон был очень четким, и она очень испугалась. На следующий день она встретила моего Гуру и рассказала ему об этом сне, на что он ответил, что ей не стоит об этом беспокоиться, что это всего лишь сон. А следующей ночью ей приснился в точности тот же сон, и на этот раз она очень сильно забеспокоилась и снова сказала Дхирендре Брахмачарьи, что видела тот же сон. В тот день он собирался ехать в Манталай, и он снова сказал ей, чтоб она не слишком волновалась, ведь вся жизнь – лишь сон. В то утро он сказал всем в ашраме, что уезжает в Манталай и больше не вернется, но все посчитали это шуткой. Он полетел в Чамбо (?), Кашмир, где пересел на свой самолет и отправился в Манталай, но не вел его сам, а сидел возле пилота-сикха. Самолет разбился в деревне Манталай. Это маленькая деревушка с очень маленькой посадочной полосой, на которую пилот не смог приземлиться, и в 10 метрах от нее самолет врезался в холм. Приехав в Манталай, я видел этот самолет. Говорят, полиция все проверила и не нашла никаких неисправностей. Также говорят, что ось штурвала вонзилась Дхирендре Брахмачарьи в пупок и вышла через спину, пронзив его насквозь. Конечно, я был несколько взволнован – многие спрашивали меня: как йогин мог погибнуть в авиакатастрофе?! Большинство последователей йоги Свамиджи после этого оставили практику, испугавшись. После всей этой истории они говорили, мол, Индира Ганди была убита, один ее сын погиб в авиакатастрофе, другого взорвали… Люди стали думать, что Дхирендра Брахмачарьи был не так уж хорош. А я так не думал, для меня это все было неважно, потому что я по-прежнему чувствовал сильную связь с ним и продолжаю чувствовать все последние годы.
— А в чем проявляется эта связь?
— Я чувствую, что он по-прежнему остается моим Гуру, он всегда был и всегда будет моим Гуру. В жизни человека Гуру имеет большее значение, чем отец или мать. Я всегда думал, что он знал меня с самого моего рождения, всегда был рядом и влиял на некоторые события моей жизни. В прошлом году я был в Индии, и там одна женщина принесла мне книгу 1981 года, содержавшую интервью с выдающимися людьми того времени, влиятельными политиками, и было там интервью с Дхирендрой Брахмачарьи – в то время, в 1981 году, он пользовался очень большим авторитетом. Тогда вокруг него плелось множество интриг, я уже рассказывал об этом – суды и все такое… И та женщина спросила, не хочу ли я сделать копию этого интервью, потому что мне это было очень интересно, и я попросил ее принести какие-то старые фотографии или что-нибудь, имевшее к этому отношение. В гостинице я прочел это интервью – его брали два журналиста в ашраме в Нью-Дели. Они говорили с Дхирендрой Брахмачарьи о его Гуру (Махариши Кортике?), умершем в возрасте 336 лет в Махасамадхи, и спрашивали, может ли и он прожить так же долго, на что он ответил, что хотел бы, а если нет – он погибнет в авиакатастрофе. То есть еще тогда, за много лет до гибели, он знал, как это произойдет. То, как человек умирает, иногда может быть шокирующим, но мало что говорит о том, чтό это был за человек. Я не боюсь умереть в авиакатастрофе – если это должно произойти, пусть произойдет, мне все равно. Что должно случиться – случится, зачем мне об этом волноваться?— Сначала нужно закончить книгу. Расскажите о ней, пожалуйста.
— Это странная история… О моей книге, которую я пишу? Она связана с Молдовой. У меня есть книги Дхирендры Брахмачарьи, две первые книги, но, как и многие другие, я хотел иметь и третью его книгу – «Мудра и Пранаяма». И после смерти Дхирендры Брахмачарьи я спрашивал повсюду: в Нью-Дели, в Джамбу (?), в Манталае – если у меня была возможность задать вопрос, я спрашивал, можно ли найти эту книгу, но так и не нашел ее. А потом один человек, его звали Мудли Чодри, сказал, что он – племянник Дхирендры Брахмачарьи. Он унаследовал дом Свамиджи, его частный дом в Нью-Дели. Я часто бывал в том доме. Он всегда говорил, что рукопись этой книги находится в доме, но что он не может ее достать, потому что она спрятана в сейф. После смерти Свамиджи даже сейчас продолжаются споры на этот счет, и между правительством и многими людьми до сих пор идет борьба за то, что осталось после Свамиджи. Я всегда думал, что могу взять эту рукопись в том доме, но пару лет назад, когда я был в Индии, мне сказали, что я должен через суд получить разрешение, чтоб открыть этот сейф. Я пошел в суд и обратился к человеку, в чьей компетенции было решение моего вопроса, но он сказал, что, скорее всего, ничего такого не существует. Это было перед моей поездкой в Молдову. В ноябре я был в Нью-Дели, а в декабре поехал в Молдову. И там, не знаю, кто это был, но кто-то из людей, бывших там, говорил о Дхирендре Брахмачарьи и о его книге. И одна девушка подошла ко мне и сказала, что должна передать мне привет из Румынии, от человека, бывшего большим почитателем Дхирендры Брахмачарьи. Этот румын тоже пытался найти эту книгу – я думаю, он искал ее еще несколько лет назад, когда Дхирендра Брахмачарьи был еще жив. Девушка сказала, что этот румын спрашивал Дхирендру Брахмачарьи о третьей книге, и что Дхирендра Брахмачарьи ответил, что книга в Швейцарии. Румын удивился, как такое может быть, и спросил, где именно она находится, и Свамиджи ответил, что книга у меня в голове. И вот я и подумал, что должен сделать это, написать эту книгу, и вот теперь я начал ее писать. Возможно, когда я закончу, появится настоящая книга Свамиджи, и меня поднимут на смех: мол, посмотрите на него! Но сейчас я делаю книгу, которая содержит весь материал первых двух книг, она будет состоять из 6 частей, содержащих Сукшма-Вьяму, все крийи, даже больше, чем в книгах Свамиджи, больше пояснений; в ней будет и «Мудра и Пранаяма». Сейчас уже готово около 270-280 страниц. Думаю, книга уже скоро увидит свет, только нужно будет еще сделать фотографии. Мы уже начали фотографировать, но если что-то не будет получаться, я, наверное, попрошу кого-нибудь помочь. Но я думаю, у нас все получится – у меня есть много хороших специалистов в Швейцарии и в ашраме. В данный момент я не пишу – я все время в разъездах, как же мне писать?
— Каковы показатели готовности к пранаяме? Являются ли таковыми способность сидеть в Падмасане в течение 20 минут и владение бандхами?
— Это даже не показатель, это требование, правило – человек готов к пранаяме, когда он способен сидеть в Падмасане около 20 минут. Причем это должна быть качественная Падмасана, с обоими коленями на полу, а не так, как у Айенгара – он выполняет Падмасану неправильно: одно колено у него всегда в воздухе.
— Но ведь это раз на раз не приходится: один раз получается оба колена уложить на пол, другой – нет…
— Нет, посмотрите в его книгах: он никогда не сидит в хорошей Падмасане. Даже в этой его большой книге по пранаяме Падмасана неправильная. Он же не может выполнять бандхи, ведь нужно выполнять мула бандху, а хорошая мула бандха возможна, только когда оба колена лежат на полу. Вы готовы к пранаяме, если сидите в Падмасане и хорошо владеете всеми тремя бандхами. Причем пранаямой можно заниматься только в том случае, если вы правильно питаетесь. Например, человеку, не употребляющему в достаточном количестве молоко и масло, не следует практиковать пранаяму.
— А как насчет прямого позвоночника и чистых энергетических каналов?
— Понимаете, в традиционной йоге вы не занимаетесь пранаямой всю жизнь. Это лишь одна из ступеней. Считается, что это нужно делать в течение 3-4 месяцев. Именно за этим я ездил в Манталай – я должен был практиковать пранаяму 4 раза в день. А это как раз очищает ваши энергетические каналы.
— Каковы критерии правильности выполнения трех бандх?
— Вы знаете, есть такая пранаяма как Бхастра-Кумбхака.
— Бхастрика?
— Нет, Бхастрика – это не пранаяма, это крийя, очищение. А Бхастра-Кумбхака – это очень мощная пранаяма, в которой используются Бхастрика и бандхи. Это своего рода смесь Маха Бандхи, Бхастрики, Сурья Бхеди (Бхеданы?) и многих разных техник, объединенных в одно целое. Из всех пранаям эта – самая сложная и самая мощная. Ее можно выполнять только в том случае, если вы действительно хорошо владеете бандхами, иначе можно повредить сосуды головного мозга. Гуру знает, когда ученик готов к пранаяме.
— То есть без учителя лучше не заниматься пранаямой?
— Есть другой путь: вы можете начать с более простых практик или с такой асаны как Йогасана, когда вы сидите в Падмасане и выполняете кумбхаку. Но это только кумбхака – вдох, задержка дыхания, бандхи. Я думаю, что продвигаясь постепенно, со временем вы поймете, как практиковать правильно, чтоб не навредить себе, потому что некоторые люди в результате неправильной практики пранаямы навредили своему здоровью.
— Скажите, пожалуйста, вот Вы говорили, что в йоге каждому человеку необходим гуру. Вот у Вас есть гуру, хоть он и умер, но у вас есть с ним связь. А как быть тем людям, которые сейчас приходят к Вам на занятия, приходят в школу Дхирендры Брахмачарьи? Предположим, им нравится такая практика, им нравится эта школа, и они хотят продолжать. Но Вы ведь не считаете себя гуру? Что этим людям делать дальше? Продолжая заниматься здесь, искать гуру где-то еще, в каких-то похожих традициях, или что им делать? Ведь получается, что развиваться дальше без гуру они не могут, а гуру, так сказать, назначенного, принятого, называйте как вам угодно, в традиции Брахмачарьи нет.
— Если они верят в Йога Сукшма Ваяяму, пусть просто практикуют, и тогда, возможно, с ними произойдет то же, что произошло со мной, и они осознают, что Дхирендра Брахмачарьи не умер. Гуру – это как Шакти. Он приходит, когда человек готов к этому. Так что незачем бегать по всему миру в поисках гуру, можно остаться дома и начать практику, и тогда гуру придет. Я уверен, что в процессе практики этопроизойдет. В этих книгах, например, все описано достаточно четко, и вы не наделаете ошибок, следуя этим описаниям.
— В каких книгах – в той, которую Вы пишете?
— Нет, в «Йога Сукшма Вьяяма».
— Да нет, к сожалению, при переводе и перепечатке делаются одни и те же глупейшие ошибки…
— Но что же делать? Если при переводе моей книги будут допущены ошибки, что мне делать? Даже в книге на немецком языке есть незначительная ошибка, но человек достаточно сообразительный поймет, что правильно, а что – нет. В йоге всегда так – всегда есть какие-то препятствия, и всегда нужно самостоятельно принимать решение: следует ли поступить так или иначе, сделать то или это.
— Почему Вы любите черный цвет?
— Я люблю черный цвет, потому я – плохой человек. Шучу. Я люблю черный цвет, потому что мне нравится Кали, а Кали – черная. Черный – хороший цвет, он холоднее, чем белый.
— А что произошло в Индии, когда Вы повязали нитку на щиколотку?
— Вы знаете, мой Гуру носил такую повязку из черных ниток на шее. А однажды, в Нью-Дели, один брамин увидел у меня на ноге такую же повязку, но из красных ниток, и сказал, что мне не следует ее носить, что это очень плохо. Он сказал, что нога не чиста, и носить на ноге цвет Бога – недопустимо. Это меня несколько обеспокоило, и я пошел к Дхирендре Брахмачарьи и спросил его, правильно ли это, и он ответил, что не следует слушать все, что говорят люди. Нужно делать так, как чувствуешь. И тогда я подумал: как может нога быть нечистой, если нога – это лучшее в моем теле. Преклоняясь перед Гуру, вы склоняетесь к его стопам. И я сказал тому брамину, что мне не нужен его совет, и больше мне никто ничего не говорил.
— Можно ли сочетать путь йогина с супружеством?
— Да. Большинство йогинов не имеют семей. Сейчас у меня тоже нет семьи, но я был женат однажды, на африканке, но это был очень короткий брак. Это была бы очень интересная история, но я не могу ее сейчас рассказать – это слишком долго. Это тоже было связано с моим Гуру. В-общем, супружество возможно. Но если вы спрашиваете о брахмачарье, то мужчина может практиковать брахмачарью, даже будучи женат. Быть брахмачарьей означает, с одной стороны, полностью сосредоточиться на Боге, а с другой – быть способным контролировать свою сексуальную энергию. Поскольку это очень сложно, обычно челла (?) или ученик, практикующий йогу, должен полностью отказаться от сексуальных отношений, потому что обычному человеку, особенно молодому, трудно контролировать это довольно сильное желание – желание избавиться от семени. А настоящий брахмачарья в йоге полностью контролирует свое семя и полностью сконцентрирован на Божественном. То есть истинный брахмачарья может иметь связь с одной женщиной, или с десятью, или с сотней женщин, а может вообще не иметь отношений с женщинами. Брахмачарья – это тот, кто может провести ночь с сотней женщин, не утратив ни капли семени.
— Но это уже разврат. В Библии сказано – не прелюбодействуй… По Библии многочисленные половые связи – это грех…
— Нет, в Библии у Авраама было две жены, да и многие имели по нескольку жен. Грех по Библии – потерять семя, и в этом – сходство с йогой. Был такой человек, по имени Онан (отсюда пошло понятие онанизма), у которого было несколько женщин, но, не желая, чтоб они беременели от него, он прекращал акт перед наступлением оргазма и сбрасывал семя на землю. И Бог наказал его за это. В йоге это – самое ужасное. В йоге мастурбация – это очень плохо, это худшее, что можно сделать. Йогины говорят об эротических снах, приводящих к поллюциям, что даже само слово «поллюция», означающее потерю семени, в то же время означает и загрязнение окружающей среды. Я уже говорил, что йогины считают семя самым ценным, что есть в теле человека, в теле мужчины. Это бинду. У женщин бинду называется «раджас» – это менструальная кровь. Йогины говорят, что эти две жидкости очень ценны. Женщины должны стараться удерживать кровь, а мужчины должны стараться удерживать семя. Можно иметь сексуальные отношения, но при условии сохранения семени. Это как Тантра, настоящая Тантра. Если мужчина будет так действовать, его сексуальная энергия трансформируется. Мой Гуру говорил, что если человек хочет пробудить Кундалини, растрачивая свое семя, он ничего не добьется. Только практикуя такой подход, сдерживая семя, можно добиться пробуждения Кундалини. Вы можете попробовать, кто угодно может попробовать, — и вы увидите, это очень трудно, но это даст вам очень мощную энергию, и это изменит вашу жизнь, потому что, если вы удерживаете свое семя внутри, то… для меня это было все равно что дать рождение самому себе. Начав практиковать брахмачарью, я становился очень маленьким, меньше младенца. В это же время вы начинаете выполнять практики по очищению ануса, и вы ведете себя в точности, как ребенок – вы рассматриваете свои экскременты, играетесь ими, как ребенок… Иногда у меня было такое ощущение, будто я возвращаюсь назад во времени. Концентрируясь на этом, на тех частях тела, на которых концентрируется ребенок, — а дети очень сконцентрированы на стопе, на анусе – я понял, что дети это делают, потому что тело развивается из Муладхара чакры. Тут есть еще один момент: когда вы выполняете все эти крийи, практики по очистке желудочно-кишечного тракта, в сознании всплывает много воспоминаний. Иногда мне казалось, что я вспоминал время, когда был совсем маленьким. Это может быть в виде картинок, которые вы видите, или начинаете вспоминать что-то, не зная толком, откуда эти воспоминания, вы просто знаете, чувствуете, что когда-то это с вами уже происходило. Это очень хорошая практика, потому что так вы можете решить все свои проблемы, уходящие корнями в детство.
— Последний вопрос: является ли Кундалини йога основой школы Дхирендры Брахмачарьи, и подразумевает ли это прямую работу с подъемом духовной силы Кундалини?
— Кундалини йога – это основа не только школы Дхирендры Брахмачарьи. Кундалини йога – это основа всей истинной йоги. Открывая свою школу в Швейцарии, я не хотел называть ее Хатха йогой, потому что у многих сложилось неправильное представление о Хатха йоге, и я решил назвать ее Кундалини йогой, так как Кундалини – это центральный элемент этой традиции. Я думаю, что и Кундалини йога, и Хатха йога, и Раджа йога, и Аштанга йога – это все одно и то же, просто разные названия одного и того же направления.
— Можете ли Вы объяснить связь частей тела с чакрами?
— Это сложный вопрос. Истинное знание о чакрах не описывается в книгах, разве что чуть-чуть, в виде какой-то базовой информации. Это знание приходит с практикой. Вы поймете, что, как я говорил сегодня, тело – физическое тело – содержит всю Вселенную. Это не просто слова, это правда. Разные чакры вашего тела создают вокруг вас проекцию разных аспектов всего мира. Йогин знает, что мир существует не снаружи, что он создан нашим внутренним миром, и, практикуя йогу, вы узнаете, какая часть мира связана с той или иной чакрой. Это очень полезно, потому что потом, путешествуя, вы будете знать, что это путешествие по вашему собственному телу. Вы начнете понимать природу возникновения разных традиций в разных уголках планеты – например, почему так отличаются традиции в Африке и в Европе…
— То есть Вы проводите параллель с планетой?
— Да. Понимаете, когда я начинал свою практику йоги, через год или два, я узнал о чакрах кое-что, чего не было ни в одной из прочтенных мной книг. Я нарисовал большой плакат (я тогда неплохо рисовал), как бы географическую карту, в виде человеческой фигуры, и по этой фигуре можно было увидеть, какой чакре принадлежит та или иная часть планеты. Я очень гордился этим плакатом, это выглядело очень здорово, но, когда я встретил моего Гуру, он сказал, чтоб я уничтожил это.
— Но вопрос был о соответствии с частями тела.
— А, с частями тела? Я неправильно понял вопрос. Нет, здесь нет никакой тайны. Первая чакра, Муладхара, соответствует таким частям тела, как анус и ноги. Она содержит элемент земли и имеет запах, она имеет отношение к носу. Вы знаете, это сложный момент – нос не является на самом деле частью Муладхары, он просто связан с ней. Вообще-то это очень сложный вопрос. Вы сможете прочитать ответ не него в моей книге. Я опишу подробно все мармы, все чакры, все важные энергетические точки. В главе о чакрах описано соответствие элементов и чакр. Но даже если выйдет моя книга, все равно всегда будут возникать новые вопросы.
— Самый последний вопрос: почему Вы отказались от бананов?
— В Индии существует традиция: прежде чем найти своего гуру, нужно от многого отказаться, и когда я отбросил практически все, кроме дыхания и еды, то, встретив Гуру, я должен был отказаться еще от чего-то. От чего-то из еды, что я очень любил. А я очень любил бананы – и я отказался от бананов.
— Как долго Вы уже не едите бананов?
— Около 26 лет.
— Спасибо Вам большое. Спасибо и от тех, кто будет читать это интервью.
— Если это будет опубликовано, вы дадите мне журнал?
— Конечно, только он будет на русском языке.
— Ну, вы можете сделать специальный выпуск на английском. Я мог бы рассказать много историй, только не сейчас. Я, наверное, никогда не напишу книгу об этом, потому что, когда вы описываете то, что с вами иногда происходит в жизни, это звучит настолько неправдоподобно, что вас считают выдумщиком. Мне попадались такие книги, которые я считаю выдумкой, и я не хочу уподобляться их авторам. Я не хочу, чтоб люди думали, будто я рассказываю какие-то сказки. Я уверен, что если люди начнут практику йоги по моей книге, в их жизни тоже будет интересный опыт, и это гораздо лучше, чем читать об этом. Многие люди рассказывают разные истории, но не стоит верить всему.
— Спасибо большое
